Теневая экономика

Теневая экономика

1. ВВЕДЕНИЕ 3

2. Теневая экономика в СССР 20

3. Факторы увеличения объема теневой экономики 20

4. Негативные последствия экономики переходного периода 20

5. Структура теневой экономики 20

6.Теневая экономика и налоговая преступность 20

6.1. Неучтенные операции 20

6.2. Сокрытие части оборота 20

6.3 Псевдооперации 20

7. Практикуемые подходы к «высветлению» теневой экономики 20

8. Заключение 20

Список используемой литературы 20

1. ВВЕДЕНИЕ

Внимание российской общественности сегодня во многом приковано к

феномену теневой экономики. При этом значительно разнятся как взгляды на

сущность этого явления, так и количественные оценки его масштабов. Вообще,

теневая экономика – это реакция хозяйствующих субъектов на систему, которая

поставила их в положение жертв правового и экономического беспредела.

Причем такая составляющая экономики, которая не укладывается в сложившиеся

и узаконенные представления о норме, присутствует в той или иной степени в

экономике любой страны. В англоязычных странах это явление называется

неофициальная, подпольная, скрытая экономика, во французских изданиях –

подземная, скрытая экономика, в Германии – теневая.

Многие российские специалисты, как правило, склоняются к тому, что

теневая экономика охватывает три самостоятельных понятия, три сектора:

1. подпольный бизнес – запрещенные законом виды экономической

деятельности: торговцы оружием и наркотиками, рэкетиры, наемные убийцы,

сутенеры и т.п.;

2. неофициальная экономика – легальные виды экономической

деятельности, но производство товаров и услуг не фиксируется официальной

статистикой, сокрытие от налогов, неформальная занятость и т.п.;

3. фиктивная экономика – экономика приписок, спекулятивных сделок,

взяточничества, мошенничества.

Что касается размеров капитала, незаконно вращающегося в торговых

операциях. По данным Госкомстата России, объем теневой экономики составляет

25% от ВВП на начало 1997 г, включая суммарный учет искажения данных по

торговле (примерно 40% товарооборота), по оказанию индивидуальных услуг

населением (60%), по учету жилищных услуг (18% стоимости зарегистрированных

услуг), по скрытой оплате труда, в том числе с учетом «смешанных доходов»

(20%)[1]. Однако с учетом подпольной и неофициальной экономик, по оценкам

правоохранительных органов, эта цифра колеблется около 50%!

В своей работе я хотела бы рассмотреть причины, породившие подобное

угрожающее состояние российской экономики, попытаться найти хотя бы

примерные пути выхода из тупика тотальной криминализации социально-

экономических отношений.

2. Теневая экономика в СССР

Существует точка зрения, что реформы 90-х гг. являются экономическим

«послесловием» к глубинным процессам роста теневой криминальной экономики,

происходившим в годы застоя. Реформы лишь высвободили присущие теневой

экономике автономные механизмы регулирования, связанные прежде всего с

насилием.

В условиях командно-административной системы распределения

существование побочных способов получения доходов было ответом на жесткую

централизацию государства. Позитивный аспект неформальных отношений на

протяжении многих лет заключался в том, что такие формы и отношения как

взаимопомощь, самоорганизация, самодеятельность являлись способом выживания

(и остаются таковыми) значительной части населения и экономики страны в

целом.

В качестве компенсирующего противовеса, смягчавшего жесткие

хозяйственные регламентации и способствующего выживанию самой

огосударствленной системы, выступал негосударственный сектор. Он включал

промысловую кооперацию (до 1960 г.), потребкооперацию, колхозы, личное

подсобное хозяйство и даже частную практику ( к 1985 г. было

зарегистрировано 64 тыс. человек, занимавшихся частной практикой).

Негосударственный сектор в определенном смысле создал правовые и

материальные предпосылки функционирования (наряду с формальным) теневых

отношений.

Однако власти понимали, что без негосударственного сектора и

неформальных отношений огосударствленная хозяйственная система не могла

существовать, тому есть немало примеров.

Официально объемы подрядно-строительных работ в целом по стране в 1960-

1980 гг. планировались существенно выше, чем имевшиеся в них учтенные

производственные ресурсы. Но работавшие в то время неформальные бригады

(часто преследуемые) создали практически всю сельскую производственную и

бытовую инфраструктуру (коровники, бани, школы, магазины и т.п.).

Неформальные отношения не без заинтересованности и участия властей

«тонко» вписывались в систему хозяйствования на протяжении всех лет

существования советской системы. При необходимости они использовались

властями в политических целях: в 30-е годы – в форме борьбы с

неразоблаченным «кулаком»; в 60-70-е – с «частником», в 80-е – с «лицами,

получающими нетрудовые доходы», в 90-е – с новыми предпринимателями –

«кооператорами». Владельцы частных подсобных хозяйств периодически

считались социальным злом, хотя длительное время продовольственный фонд в

стране по многим продуктам рассчитывался и планировался без учета

потребностей сельского населения. Таким образом, самообеспечение считалось

неформальным отношением.

Достаточно сложен анализ способов и видов, в которых проявлялись

подлинные неформальные отношения. Каждый из носителей выбирал свои, удобные

ему способы исходя из социально-экономических, территориальных,

национальных и других особенностей, условий и традиций. В России с ее

исторической тенденцией тяготения к коллективистским традициям долгое время

преобладающей формой самоорганизации населения и соответственно реализации

неформальных отношений были (и остаются) многообразные виды кооперации[2].

Во-первых, существовали неформальные кооперативы, которым были присуще

соответствующие принципы и черты: преобладание экономического равенства

внутри кооператива, обособленность по отношению к другим организациям и

защита своих групповых интересов. Во-вторых, были семейные образования с

главенством лидера, действующего в интересах семьи.

Доходы, которые контрагенты теневой экономики получали в системе

административного распределения ресурсов, были весьма значительны: 31,8

млрд. руб. в 1975 г., 52,5 млрд. —в 1980; 74,3 млрд. —в 1985,55,3 млрд.

руб. —в первом полугодии 1989г. Соответственно по отношению к фонду оплаты

труда в СССР эти доходы составили: 13,8; 17,9; 21,1; 25,4%.

3. Факторы увеличения объема теневой экономики

Переход от системы административного распределения ресурсов к

рыночному механизму развития означает изменение динамики номинальных

показателей . Он же (переход) способствует росту сферы «агрессивной

координации», когда сделки заключаются под влиянием силы, минуя мораль и

закон.

В ходе реформ был фактически ликвидирован механизм контроля власти со

стороны общества. На сегодняшний день, к сожалению, нельзя дать ни

достоверной оценки финансовых ресурсов, так как Минфин тщательно скрывает

многие данные, ни выяснить объем приватизационной собственности. Впрочем,

и в случаях вскрытия самых серьезных злоупотреблений никаких санкций не

применяется. На мой взгляд, все это способствует криминальному

распределению собственности и бюджетных денег.

Причем подобная сложившаяся экономическая система сложилась в таких

странах как Филиппины, Мексика, Колумбия. И мировой опыт свидетельствует о

том, что выйти из ловушки тотальной криминализации социально-экономических

отношений довольно-таки трудно. Ведь если национальное богатство

распределяется между кланами, имеет место некий вариант феодализма, при

котором не действуют механизмы экономического роста.

Анализ причин происходящего приводит, к сожалению, о лидирующей роли

государства. Приведу некоторые доказательства.

1992 г. государство начало с того, что фактически ликвидировало

накопления граждан. При спровоцированной гиперинфляции практически не было

предпринято никаких мер для того, чтобы сохранить трудовые сбережения

десятков миллионов людей в сберегательных банках. Параллельно произошла

очень серьезная криминализация финансового сектора. В том же 1992 г.

Центробанк России распределял в условиях высокой инфляции кредиты под

высокий отрицательный процент, и те, кто стоял «у кормушки», получили

колоссальные доходы.

В 1993 г. развернулась спонтанная приватизация снизу, когда всем было

разрешено хватать государственное имущество по принципу «кто первый». В

результате в экономике возобладали стереотипы чисто хищнического

распределения: предпринимательская энергия была устремлена не на создание

нового, наращивание экономической активности и повышение эффективности

производства, а на передел имущества, что обеспечивало наибольшие барыши.

Наконец, в конце 1993 г. произошло, как известно, свертывание

демократических институтов, контроля власти над обществом. И после этого

началась легализация криминальной деятельности. Если раньше деньги из

бюджета воровали преимущественно в нелегальных формах, то, начиная с осени

1993 г., правительственные структуры пошли по пути легального

предоставления незаконных льгот «придворным» коммерческим структурам.

Соответствующие примеры хорошо известны, их совокупность свидетельствует о

том, что в денежно-бюджетной сфере легализация криминальных отношений —

факт свершившийся.

Небезызвестная денежная политика 1994 г. привела к тому, что

существенная часть хозяйственных отношений постепенно трансформировалась и

перешла в теневой сектор. Искусственно вызванный кризис ликвидности в

расчетах в реальном секторе экономики привел к тому, что предприятия стали

широко практиковать бартер и расчеты наличными и, естественно, уходить от

налогов.

В общем, этот небольшой анализ показывает, что именно государству и

государственной политике мы обязаны тем, что отечественная экономическая

система погрузилась в «квазиколумбийское» состояние: в 1995 г. фактически

уже сформировались механизмы его устойчивого самовоспроизводства[3].

Еще совсем недавно существовала точка зрения, согласно которой наличие

теневой экономики — прямое следствие подавляющей нормальную хозяйственную

жизнь административной системы управления, с устранением которой и

переходом к рыночному хозяйствованию запрещенные и потому не регистрируемые

сделки неизбежно легализуются и выйдут из «тени» в «свет». Сегодня

наивность подобных надежд очевидна.

В 1992 г., когда руководители предприятий требовали от российского

правительства индексации оборотных средств, на многих из них имелись

значительные запасы сырья и материалов (неликвиды), оставшиеся в наследство

от административной системы распределения ресурсов. Эти запасы товарно-

материальных ценностей составляли большие трети валового общественного

продукта СССР в 1991 г., и торговля ими, в том числе вывоз за рубеж,

осуществлялась весьма бойко (достаточно вспомнить «золотой» для

отечественных товарно-сырьевых бирж период). Фактически имело место

массовое «проедание» предприятиями их оборотных средств, а сегодняшняя

«стабилизация» —это «проедание» уже средств основных: на большинстве

предприятий о создании амортизационных фондов и каком-то поддержании

прежнего уровня производственных мощностей ныне не идет и речи. Именно

«экономия» за счет «бесплатного» использования основных средств

представляет собой главную особенность новейшего этапа эволюции «теневой

экономики».

4. Негативные последствия экономики переходного периода

За спорами последних лет о реформах и контрреформах, о том, что

преобразования идут плохо или вообще остановились, перестали замечать

совершенно новую социально-экономическую реальность. Реальность не столько

перехода от централизованной к рыночной системе хозяйствования, сколько

формирование устойчиво воспроизводящейся системы высококриминализованных

экономических отношений, характеризующейся рядом признаков. Каких же?

Это прежде всего огромный вес теневого (т.е. никак в правовом смысле

не регулируемого) сектора, огромная роль неформальных и вне правовых

отношений. Колоссальные проблемы — почти тотальная коррумпированность

госаппарата, низкая роль права и судебной системы, ее подчиненность

административному аппарату и теневому капиталу.

Утверждают (!):

. пост заместителя министра в России «стоит» 2 млн. долл.;

. подпись председателя Кабинета министров – 10 тыс. долл.;

. государственный кредит под инвестиционную программу можно получить

за 20% от запрашиваемой суммы наличными;

. деньги из бюджета можно получить за 25% от запрашиваемой суммы

наличными. Деньги переводятся на счет какой-нибудь фирмы – и

порядок. Можно закладывать эти деньги сразу в себестоимость

продукции. Это совет консультантов: не обивать московские пороги, а

сразу заплатить эти деньги, поскольку без них производство не

вытащишь;

. сегодня можно получить «портфельный» кредит от 1 млн. до 100 млн.

долл. Его отдадут в портфеле, но нужно подписать обязательство о

выплате определенной суммы [4].

Это, далее, образование в экономической сфере кланов—устойчивых

властно-хозяйственных структур, имеющих, используя специфический язык,

«крышу» в виде того или иного органа государственной власти,

распоряжающихся крупными суммами накопленного разными путями капитала и

ведущих широкомасштабную коммерческую деятельность. Одно из следствий

возникновения подобных кланов — блокирование конкуренции на финансовых

рынках, на рынках основных товарных групп и даже во внешней торговле.

Другое печальное следствие формирования соответствующей олигархии —

узкой прослойки людей, присваивающей связанные с кланом монополизмом

колоссальные доходы, и вместе с тем - обнищание огромной части населения.

Третье следствие — деградация бюджетной системы (на которой эти

клановые структуры паразитируют, используя такой главный источник

сверхдоходов, как манипулирование с бюджетными ресурсами и государственной

собственностью), рост государственного долга как вынужденное в подобных

условиях средство решения финансовых проблем в обществе. А с этим, как и с

отмеченными выше моментами, сопряжено сужение реального сектора экономики,

разорение значительной части предприятий (согласно имеющимся оценкам, до

двух их третей в реальном секторе не имеют шансов выжить в сложившейся

экономической ситуации, а не менее трети уже фактически находятся в

состоянии банкротов).

Четвертое следствие — перераспределение национального дохода в пользу

паразитического потребления. Мы видим, как оно растет у рассматриваемой

элитной группы, включая «подставное» потребление, связанное с

развертыванием охранных и других структур, обслуживающих кланы, тогда как

народнохозяйственные сферы, обеспечивающие благосостояние большей части

населения (индустрия народного потребления, здравоохранение, образование и

т.п.), приходят в упадок.

Пятое следствие — пресловутая утечка российских капиталов за границу:

ежегодно из России вывозится за рубеж до 20 млрд. долл., по другим данным –

около 60 млрд. долл. Вся эта система сегодня устойчиво воспроизводится,

причем главный механизм ее воспроизводства связан с тем, что

сформировавшиеся кланы фактически доминируют в принятии общегосударственных

экономико-политических решений и обладают абсолютной конкурентоспособностью

в сравнении с любыми другими хозяйственными субъектами.

О том, что практически вся мощь госаппарата подчиняется интересам

отмеченных кланов, свидетельствует правительственная денежно-кредитная

политика, политика безудержного наращивания государственного долга, а также

приватизационная политика, которая явно делается по заказу конкретных

коммерческих структур. В этой ситуации весь бюджет направлен на

обслуживание соответствующих интересов. Фактом является, с одной стороны,

огромный перерасход (в 1995 г. — четырехкратный) бюджетных средств по

сравнению с законодательно установленными лимитами на обслуживание

внутреннего долга, на содержание госаппарата, на предоставление казенных

ссуд. С другой, — постоянно (подчас на треть, а то и наполовину)

недофинансируются расходы на социально-культурные нужды и на оборону.

На полные обороты запущены механизмы казнокрадства, не только

скрытого, но и легального. «Классический» пример тут являет ситуация на

рынке государственных обязательств, которые распределяются через

обслуживающие бюджет привилегированные коммерческие банки под сверхвысокий

реальный процент, а затем выкупаются Центральным банком России,

осуществляющим чисто денежную эмиссию.

Фактически ликвидирован механизм контроля власти со стороны общества.

Ни парламент, ни общественные организации не контролируют сегодня не

только Правительство РФ в целом или Банк России, но и отдельные структуры

исполнительной власти, скажем, Министерство финансов или Госкомимущество.

Практически все эти государственные институты превратились в «государства в

государстве». Нельзя дать ни достоверной оценки финансовой политики (ибо

Минфин тщательно скрывает многие данные), ни прояснить картину приватизации

собственности (ГКИ тоже не злоупотребляет гласностью). Впрочем, и в случаях

вскрытия самых серьезных злоупотреблений никаких санкций не применяется.

Это способствует криминализированному распределению собственности и

бюджетных денег. И те кланы, которые в нем участвуют, обладают, стоит еще

раз подчеркнуть, колоссальным монопольным преимуществом, а остальные

хозяйствующие субъекты вынуждены либо как-то к ним пристраиваться, либо

разоряться .

Последние, т.е. предприятия, которые, как и полагается в рыночной

экономике, работают на свой страх и риск, законопослушны и исправно платят

налоги, не имея «крыши» во властных структурах и правоохранительных

органах, по сути обречены на банкротство.

5. Структура теневой экономики

Вообще в сложившихся условиях общего высокого уровня налогообложения и

его явно неравномерного распределения для значительной части

предпринимателей остаются три алгоритма поведения. Первый: бросить «дело»,

свернуть производство, вывести капитал за границу. Предприниматели и

промышленники выработали в этой связи следующий афоризм: «Мы патриоты, но

не камикадзе».

Второй выход: пытаться получить те или налоговые льготы. При этом за

получение прямых налоговых льгот чиновникам соответствующих уровней «надо

платить», так что основа для коррупции налицо, о фактах которой упоминалось

выше.

Третий вариант: уклониться от уплаты налогов, применить наличные

Страницы: 1, 2